БЕСЕДА ТРЕТЬЯ
В. А. ЛУКОВ
Ну что же, вопрос и простой, и сложный: как Вы стали ректором?
Это веление времени, это чье-то руководящее указание, это заговор?
И.М.Ильинский:
Уже говорил: наблюдая за происходящим в институте боковым зрением, я больше чувствовал, чем понимал: происходит что-то не то. Понимал и то, что судьба НИЦ связана с институтом: помеще-ния, в которых располагался НИЦ, принадлежали институту. Если он рухнет, то рухнет и Научно-исследовательский центр. А мне этого не хотелось. Поэтому я стал искать встречи с Головачёвым, но это никак не удавалось. Пока кто-то не сказал мне: «Что ты мучаешься?
Пригласи его выпить». Я пригласил. Однажды он пришел. Мы сели в моем кабинете. Сразу, без светской темы завязался прямой разго-вор. Нормальный разговор! Но вскоре Головачёв скис, перестал мыслить связно. Разговор закончился ничем. Расстались.
Через несколько дней я вновь позвал его. Но все закончилось
еще хуже… В общем, я ничего не узнал, остался с носом.
Тогда понял: дело швах. Надо что-то делать. Стал интересоваться происходящим в институте более детально. Поразили подавленное настроение, растерянность, страх, ощущение предстоящей катастрофы среди работников: люди уходили пачками. Но бежали не все, и часто не лучшие. Люди, наиболее преданные образованию и науке, оставались в институте, как бойцы в Брестской крепости: враг насту-пает, но позади Москва. Понял, что есть опора. Как известно, победа делается не количеством. Дмитрий Донской победил татар, когда их было в два раза больше: у него 150 тысяч воинов, а у тех 300 тысяч.
Умением, мастерством, духом выигрывал свои битвы Суворов.
Встречал на территории института Виталия Васильевича Журавлёва — талантливого, умного человека. В глазах у него была рас-терянность, но он никуда не уходил. Работали в ректорате Сергей Анатольевич Агеев, Геннадий Яковлевич Кулиш. Знал Тамару Александровну Русакову, Анатолия Ивановича Шендрика, Анатолия Акимовича Королева и еще с десяток толковых людей. Они хотели работать. Но среди них не было лидера. Это как в двигателе: все детали исправны, а свеча не работает, и не поедешь.
Однажды мы сидели с борисом Александровичем Ручкиным, моим заместителем в НИЦ, обсуждали вопросы житья-бытья. Я ему сказал, что ситуацию можно исправить только силовым путем: Головачёва надо смешать. Делать это надо легитимно, с участием подчиненных ему людей, и прежде всего тех, кто с ним работает в первом круге, — с помощью проректоров.
Буквально через несколько дней я встретился сначала с Виктором Александровичем Приступко, который тогда работал в одном из ОАО, но прежде был проректором в институте, потом с Сергеем Анатольевичем Агеевым. Они согласи-лись с моими взглядами на положение дел в институте. При этом сразу обсуждался вопрос о том, кто будет ректором. Договорились, что им должен стать Ильинский. Потом в наши тайные переговоры включился Владимир Алексеевич Родионов, затем Геннадий Яковлевич Кулиш…
Безусловно, на этой стадии наши действия надо определить словом «заговор». Но что тут нового для истории? Существует официальный (и мне кажется — самый честный) взгляд на историю как за-говор. Мы знаем историю человечества и своей страны лишь в той весьма поверхностной версии, которую описывают исследователи прошлого на основе доступных им документов, рассказов и воспо-минаний людей, вершивших главные события жизни. А что происходило «под ковром»?..
На днях по телевизору показали фильм об Андрее Андреевиче
Громыко, который 25 лет был министром иностранных дел СССР — при Сталине, Хрущёве, Брежневе, Черненко, Андропове, Горбачёве.
В истории международной политики, кроме него, таких людей больше нет. Когда Громыко вышел на пенсию, все с нетерпением ждали его мемуаров. И вот он их опубликовал. Все были чрезвычайно разочарованы: ничего нового. А Громыко заметил: «Если бы я рассказал всю правду, мир содрогнулся бы…»
Мы рассказываем правду, которая не потрясет мир. Кроме того, тайная стадия наших действий продолжалась примерно месяц. Тревожный месяц!…
3 февраля 1994 года Геннадий Семенович Головачёв написал заявление с просьбой уволить его с поста ректора по собственному желанию. В противном случае ему грозило снятие с должности.
А вопрос по поводу моего назначения ректором завис: включи-лись силы изнутри и извне. Было даже собрание арендаторов, которые решили не допускать моего назначения. Сведущие люди сказали:
«Если Ильинский придет, вам придется туго…
