На стыках рельсов путь,
Виски вбивает пульс.
Ты поймешь, как будет нужно,
Где предательство, где дружба,
Где карьера, а где служба,
И как сердце безоружно,
Как обманчива наружность.
Сколько звезд и сколько лычек,
Сколько лиц, личин, обличий,
И как мало в нас различий.
Евгений Феклистов
Нас не делили по цвету глаз,
Солнце сияло одно на всех.
Верили в дружбу без лишних фраз.
И за мечтою стремились вверх.
Константин Губин
Каждый, кто возвращается мысленно в прошлое, вспоминает, наверное, самое дорогое, в том числе и те события, которые, в значительной степени, определили его судьбу. Студенческая юность на улице Юности, где находилась Высшая комсомольская школа при ЦК ВЛКСМ, привнесла в нашу, а значит и в мою жизнь столько яркого, интересного, часто судьбоносного, что трудно выделить что-то особое. Вспоминаешь наших преподавателей, друзей, студенческие стройотряды в Норильске и Хакассии, практику в пионерском лагере, Металлургическом райкоме комсомола Челябинска, Ставропольском крайкоме комсомола и многое другое. Хотим мы или нет, но сегодняшние дни, сегодняшние дела, наши поступки и решения тесно увязаны с нашим комсомольским прошлым, с тем духовным и интеллектуальным зарядом, который был получен в Высшей комсомольской школе при ЦК ВЛКСМ. Но на всю жизнь помню свой адрес в Москве: 111442, г. Москва, Е-442, улица Юности, дом 5/1, ВКШ при ЦК ВЛКСМ.
Особое слово – о нашем ректоре Николае Владимировиче Трущенко. Это фигура из тех людей, чьё значение, несмотря на их давнюю и заслуженную популярность, проясняется далеко не сразу. Но, чем дальше, тем больше проясняется масштаб и общественное звучание – для всех слушателей из любого уголка планеты – личности Н.В. Трущенко. Всё, что создал он, действительно неповторимо и способно долго жить.
Учёный, исследователь, доктор исторических наук, Это был человек – легенда, фронтовик, замечательный воспитатель и педагог. Он не щадил себя в работе, меньше всего думал о собственном благополучии. Он же был создателем, первым ректором и, одновременно, первым историком ВКШ, при нём создавались первые традиции, первые фильмы, первые песни и многое другое. При нём создавались Интерклуб и Интерсовет, к созданию и деятельности которых, я имел непосредственное отношение. Автор работ по истории комсомола. Мы учились по его книгам: «Источник силы», 1973 год; «Эхо сурового экзамена» записки участника войны, 1977; «Сплочённые словом Ильича», исторический очерк о Ш съезде РКСМ, серия «Молодогвардейская лениниана», 1980; «1 съезд РКСМ», серия «История комсомола в съездах», 1983; «В пламени суровых испытаний: комсомольцы на фронтах Великой Отечественной войны», 1985. В серии «ЖЗЛ» вышла его книга «Косарев», 1988.
Очень важно было то, что окружение у Н.В. Трущенко было соответствующим. Проректорами, деканами, заведующими кафедрами были люди выдающиеся, известные стране и в комсомоле. Именно эта команда создала ВКШ – настоящую кузницу молодёжных кадров.
Н.В. Трущенко пришлось стать первопроходцем на долгом и сложном пути создания и развития комсомольского высшего учебного заведения. Высшая комсомольская школа стала под его руководством реальным авторитетным действенным вузом.
До этого Николай Владимирович работал заведующим кафедрой истории КПСС Горьковского государственного университета. Сначала в Центральном Комитете комсомола он был утверждён директором существующей с 1944 года Центральной комсомольской школы, а в сентябре 1969 года, когда я начинал свою трудовую деятельность на заводе, – ректором Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ. Через три года наши пути пересекутся…
Каков был Николай Владимирович в жизни? Как и всякий человек – очень разный. Первое знакомство с ним произошло на собеседовании при поступлении в ВКШ летом 1972 года. Перед нами предстал высокий, подтянутый, старше нас почти в два раза, выглядел моложаво, с энергичным и открытым взглядом, с чёткой речью, с военной выправкой, с крепким рукопожатием. Он как то сразу располагал к себе. От него исходил какой-то магнетизм, притягивающи1 к нему собеседника и который я неоднократно испытал на себе. Николай Владимирович относился к поколению , которое умело работать и ценить время. Где-то прочитал, что наши отцы, то есть поколение нашего ректора, жили по пословице: «Раз впрягся – тяни, да так, чтоб гужи трещали». И он тянул. Прошло много лет, но он остаётся в памяти цельной и властной натурой, разносторонне развитым и опытным человеком, осознавшим себя личностью, отдающим много сил порученному делу, требующим такого же отношения от других. Он не был склонен к компромиссам и заигрыванию с кем бы то ни было.
ВКШ в советской образовательной системе образования была уникальной. Да и сама система тоже была уникальной. При всех её известных минусах она давала возможность «простым» людям, опираясь только на свои способности и трудолюбие, достичь любых высот в обществе. А это – высшая справедливость. Не каждый общественный строй может этим похвастаться.
Долгое время после выпускного, каждый раз, приезжая в свою «альма-матер», ещё поджидая автобус у станции метро «Ждановская», а затем – «Выхино», в каждом встречном пытался узнать знакомую фигуру и лицо. Но невозможно вернуться в ту насыщенную, полную до краёв, студенческую жизнь, и это вызывает до сих пор прилив безнадёжной грусти. Но любая случайная встреча с преподавателями и работниками школы, пусть даже короткий разговор давали и продолжают давать и сегодня неоценимый эмоциональный заряд. Память хранит воспоминания о встречах с Н.В. Трущенко, как в ВКШ, так и в ЦК ВЛКСМ, где мне пришлось поработать в 80-е годы, в АОН при ЦК КПСС, где мне посчастливилось учиться. Настоящая удача для нас – это возможность каждые пять лет приезжать в школу на встречу со своими однокашниками, где мы добрыми словами обязательно вспоминаем наших дорогих учителей.
И, как некая символическая пристань, куда хочется вернуться – главный корпус, холл, где в наше время постоянно шло броуновское движение слушателей, преподавателей, откуда шли дороги в библиотеку, ректорат, клуб, деканат, учебные аудитории, буфет, где тебя ждёт чашечка ароматного кофе.
Впервые об уникальном учебном заведении – ВКШ при ЦК ВЛКСМ узнал из журнала «Комсомольская жизнь». Делая подшивки молодёжной прессы в комитете комсомола, наткнулся на объявление о наборе слушателей в ВКШ при ЦК ВЛКСМ. Сразу же родилась идея попробовать поступить. Идею поддержали в политотделе ЧВТКУ им. 50-летия Великого Октября. Сергей Лоскутов – помощник начальника Политотдела по комсомольской работе лично взялся за оформление документов и обеспечение продвижения документов «по инстанции». Сроки на подготовку документов были сжатыми. Подлинников документов при мне не было. Их пришлось срочно запрашивать из дома. Связался с отцом, который должен был забрать оригинал школьного аттестата из Кировского политехнического института, где я учился до призыва в армию, что он оперативно сделал. Политуправление Уральского военного округа рекомендовало меня к поступлению и направило документы в Москву.
Важно отметить, что абитуриентов, об этом я тогда не знал, тщательно подбирали и готовили в обкомах, крайкомах, ЦК союзных республик, политотделах частей и соединений Советской армии и Военно-морского флота. Затем их кандидатуры рассматривались в ЦК ВЛКСМ. Потом – приёмные экзамены. И, наконец, мандатная комиссия ЦК комсомола утверждала окончательно состав слушателей. Меня никто и нигде не готовил специально. Все не публичные этапы процесса поступления мне были не известны. А, если бы знал, возможно, я бы не решился вообще поступать в ВКШ.
1 июня 1972 года впервые шагнул на ВКШовскую землю. Летняя жаркая Москва встретила меня на шумной Комсомольской площади. Прохладный (относительно) поезд метро доставил на конечную станцию метро «Ждановская». Далее пешком на улицу Юности. Увидел пруд, дворец, напоминающие декорацию из фильма о петровских временах. Справа ворота, за ними длинная аллея и здание с башенкой. Своими глазами увидел прекрасные здания, изумительный сад с прекрасными деревьями и цветниками. А напоследок — стеклянное здание и, самолёт, который, казалось, только приземлился. И, первый и последний в это лето, ливень. Проверил в приёмной комиссии наличие своих документов и уехал домой, в Киров. Уезжал с твёрдым сформировавшимся мнением, что мне здесь не учиться. Куда нам, вятским?…
Вызов на экзамены пришёл в виде заказного письма-вызова, которое принёс почтальон. Несмотря на сомнение, всё-таки я рискнул поехать. Многое, что произошло в те дни, которые мы прожили в статусе абитуриентов, врезались в память пошагово, до мельчайших подробностей. Именно тогда закладывалось многое, что определило не только студенческую, а, пожалуй, всю дальнейшую жизнь.
В «абитуре» мы, хотя и были условно поделены на несколько групп, но знакомились, узнавали друг друга довольно спонтанно, по случаю: на мероприятиях, на дежурстве, на субботнике, по-соседски в общежитии, в библиотеке, в буфете. Столовая и бассейн были на ремонте. Питались мы в буфете, создавая большую очередь в часы пик. Давалось это просто, потому что все мы были молоды, коммуникабельны и заряжены на добро. Полностью отсутствовали конкуренция и интриги, так часто встречающиеся в других вузах при поступлении, хотя был конкурс 4-5 человек на место. Среди новых знакомых были будущие мои друзья Геннадий Бордюгов и Адель Сайдяшев, Маргарита Хубиева и Александр Рыбаков, будущий научный руководитель моей дипломной работы Валерий Луков.
В «абитуре» было любопытно наблюдать за тем, кто как ведёт себя, как общается с другими претендентами на поступление, уверен ли в успехе. Это тоже было определённой школой, учитывая мою неуверенность и закомплексованность. С первых дней «абитуры» мы сталкивались с хорошо отлаженной системой, благодаря которой о каждом из нас у руководства школы складывались вполне определённые впечатления. Уже тогда мы становились «объектом «штучной» работы, не замечая этого на фоне экзаменационных волнений. При всей важности собеседования и экзаменов и наших результатов на них, не менее важной оказывалась первая, пусть пока приблизительная оценка личности как таковой, человеческих качеств. Нельзя сказать, что оценка эта всегда была точна, но то, что эффективность системы была высока, — несомненно.
Абитуриентов «не жалели». Нас активно вовлекали в разного рода мероприятия, нагружали какими-то обязанностями. Так, летом 1972 года в Москву прилетела Анджела Дэвис — американский политический деятель, борец за интересы чернокожих заключённых. Арестованная в октябре 1970 года, была оправдана по делу с обвинением в убийстве, похищении и сговоре с присяжными, среди которых были одни белые. В СССР её встречали как героиню. В ЦК ВЛКСМ состоялась её выступление. На встречу были приглашены абитуриенты ВКШ по причине отсутствия слушателей в Москве, разъехавшихся в стройотряды и на практики. В числе приглашённых был и я. Впервые оказался в стенах главного комсомольского штаба, где через восемь лет мне будет оказана честь работать. Сама встреча произвела неизгладимое впечатление. Участие в этой встрече психологически как бы приблизило нас к новому, более высокому статусу, который мы начинаем получать. По крайней мере, тогда мне так казалось. Наверное, я ошибался.
Абитуриентов пригласили на субботник по уборке территории, засыпанной сухой листвой. Жаркое лето спровоцировало ранний листопад. Не помню, чтобы кто-то отказался от участия в этом трудовом мероприятии.
Особо, о противопожарных ночных дежурствах. Руководство школы в связи с обострением ситуации с пожарами в Москве и Подмосковье, самовозгораниями на территории школы, особенно в ночное время, обратилось к абитуриентам организовать ночные патрули, с целью недопущения возгораний. Что-то романтичное дохнуло от всего этого. Повеяло Зарницей, походами с кострами и ночными дежурствами на стоянках. Иными словами – патрули активно заработали.
Первым испытанием стало собеседование. Ему предшествовала консультация по истории комсомола, которую проводили Людмила Дмитриевна Крадман и Александр Иванович Кривенький. Вопросы были традиционными, как я говорил «по орденам», т.е. самые элементарные. Потряс до глубины души вопрос одного молодого человека в элегантном белом костюме, его сразу же причислил к «золотой молодёжи». Вопрос же касался «дунаевщины» в комсомоле. Я же испытал приступ комплекса неполноценности, поняв, что ничего не знаю по этой проблеме и осознав непростительно низкий уровень своих знаний. Преподаватели, как мне показалось, всё поняли, переглянулись, хитро улыбнулись, затем всё же ответили на вопрос. Я впервые испытал чувство, которое называется «классовая ненависть» (шучу). С Геной, а это был Геннадий Бордюгов, уже через несколько дней, мы оказались в одном противопожарном патруле. Ночное бдение помогло раскрыться друг перед другом и стало началом уже полувековой дружбы.
Значение собеседования осознал гораздо позднее, через годы. Именно оценки по результатам собеседования, о которых мы не знали, играли решающую роль в поступлении или отказе в этом. В комиссии было несколько человек. Но запомнил только И. С. Хорина – декана факультета, и Валерия Лукова – секретаря комитета комсомола. Вопросы по истории комсомола, по уставу ВЛКСМ были лёгкими. В момент, когда начал рассказывать о своей работе по организации Школы юного танкиста, созданной при Челябинском танковом училище, где я служил, в аудиторию зашёл высокий представительный импозантный мужчина. Комиссия встрепенулась, ну а мне он был не знаком. Его пытались пригласить за стол комиссии, но он присел напротив меня, надел очки в золочёной оправе и начал читать какой-то документ. Я же продолжал свой рассказ. Буквально через две-три минуты мужчина поднял на меня глаза, приподнял очки и произнёс фразу: «Красиво говорите, молодой человек». И опустив очки, продолжил чтение. Я же не удержался и ответил: «Красиво говорить по делу – это же хорошо». Он вновь, но уже молча посмотрел на меня. Через 30 секунд я был в коридоре, в тревоге и недоумении. Успокоил Валера Луков, который вышел вслед за мной: «Всё хорошо». Так состоялось моё личное знакомство с ректором Николаем Владимировичем Трущенко. Через 4 года я узнал, — на собеседовании я получил оценку «отлично».
В своих воспоминаниях Тяжельников Е.М. – первый секретарь ЦК ВЛКСМ в бытность создания ВКШ, — писал о первом ректоре комсомольской школы: «Во главе Высшей комсомольской школы должен был встать авторитетный руководитель – первопроходец… Выбор пал на Н.В. Трущенко, зав. кафедрой истории КПСС Горьковского госуниверситета… 7 мая 1969 г. он был утверждён директором ЦКШ, а 2 сентября – ректором ВКШ.
Я же в своё время не знал, не ведал, изучая ещё в школе Постановление ЦК партии «О 50-летии ВЛКСМ и задачах коммунистического воспитания молодёжи» от 3 октября 1968 года, что там есть строки, непосредственно связанные с моей дальнейшей судьбой, да и всей жизнью: «Считать необходимым создание при ЦК ВЛКСМ Высшей комсомольской школы». И это высшее учебное заведение изначально стало создаваться как
Уместно процитировать строки из постановления ЦК ВЛКСМ «О создании Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ»: «Возложить на Высшую комсомольскую школу при ЦК ВЛКСМ теоретическую подготовку и переподготовку кадров для работы в комсомольских и пионерских организациях, в молодёжных газетах и журналах; подготовку кадров для зарубежных союзов молодёжи; проведение научно-исследовательской работы по проблемам воспитания молодёжи, истории ВЛКСМ и современного международного молодёжного движения, методическое руководство работой зональных и республиканских комсомольских школ».
За этими сухими строками постановления видится панорама огромной созидательной работы по подготовке специалистов для работы с молодёжью и детьми. Школу строила вся страна. Лучшие молодые преподаватели, лучшие молодые исследователи, лучшие молодые переводчики были направлены на работу в ВКШ при ЦК ВЛКСМ.
Прочитал, что написал, задумался. Получилось так, что я всю сознательную жизнь, по крайней мере, до 90-х годов, выполнял этот пункт постановления: работал в комсомольских организациях, в молодёжных средствах массовой информации, непосредственно помогал в подготовке кадров для зарубежных молодёжных организаций, способствовал и сам занимался научной исследовательской работой в области истории комсомола и ММД.
Новому вузу была передана уникальная парковая зона ближнего Подмосковья, ставшего к моменту создания хотя и окраиной Москвы, но тесно связанной с центром столицы.
Таким образом, усилиями руководителей комсомола, а также ректората удалось создать замечательное высшее учебное заведение, где не только преподавались различные науки, но и формировались у слушателей навыки комсомольской работы, умения вести за собой молодёжь. Может прозвучать пафосно, но по сути верно — ВКШ стала школой не только знаний и умений, но и школой жизни.
В ВКШ были созданы три факультета: факультет истории и коммунистического воспитания, обучение слушателей на котором продолжалось четыре года, и где я имел честь учиться, факультет комсомольской работы, на котором обучались два года и получали дополнительное образование к уже имеющемуся высшему образованию комсомольские работники страны и факультет , где учились слушатели из ближнего и дальнего зарубежья, а также аспирантура, первый выпуск которой состоялся в 1974 году. Наш набор 1972 года был формально завершающим в формировании и комплектовании факультета. Мы стали младшим курсом из четырёх.
К началу 70-х годов, когда мы начинали учиться в ВКШ, страна была весьма закрытой, выезды за границу были редки, а контакты с иностранцами строго контролировались. Поэтому можно представить те впечатления, которые испытывал я, , приехавший из провинции, когда непосредственно столкнулся с многочисленными зарубежными слушателями из разных стран мира: здесь были посланцы компартий соцлагеря, «левые» из благополучной Европы, подпольщики из Латинской Америки, палестинские партизаны, африканцы с весьма смутной идеологией.
Для меня зарядом на всю жизнь стала интернациональная закалка, понимание и принятие приоритета главных человеческих ценностей. Так получилось, что мне – парню из вятской глубинки, поступившему в ВКШ из танкового училища, на первом курсе было поручено заниматься в учебной группе интернациональными шефскими связями. Было не просто строить эту работу. Но во всем помогал нам Интерклуб ВКШ, который был создан по инициативе комитета комсомола. Вся работа в клубе легла на Валерия Тарбокова, который с полной самоотдачей занимался этим делом. Интерклуб стал неким организационным, координирующим центром всей внеучебной работы школы, в которой принимали активное участие иностранные слушатели. Валерий, после окончания ВКШ, работал в Кемеровском обкоме комсомола, в отделе культуры ЦК ВЛКСМ. С Валерой мы поддерживали отношения все годы, которые я проживаю в Москве.
Великой ценностью был многонациональный состав нашей группы, нашего курса и факультета, ВКШ в целом. Здесь не существовало проблемы межнациональных отношений, хотя в составе слушателей были представители 120 национальностей народов СССР из всех республик, краёв и областей. Ежегодно обучалось до 900 зарубежных слушателей более чем из 60 стран мира. Территория ВКШ, по существу, являлась территорией мира. Школа предоставила нам уникальную возможность общения со сверстниками из других стран мира, усвоения первых уроков «культуры мира» со всеми противоречиями и трагедиями тех лет. Вспоминаются мужественные нелегалы из Латинской Америки и молодые коммунисты из капиталистических стран, представители африканского континента и яркие дети славной Индии, многочисленные группы европейских стран и далёкого острова Куба.
С первого дня поразила удивительная атмосфера всеобщей доброжелательности: все встречные улыбаются и здороваются, в общежитии делятся книгами и газетами, угощают вкусностями. Читальный зал допоздна забит читателями.
На первом курсе нашей группе было поручено шефство над слушателями из Республики Конго и Бурунди. Конголезцев было 12 человек, из Бурунди – 1. Страны эти были «социалистически» сориентированы. Границы в Африке, как известно, проводились в соответствии с нарезкой бывших колоний. Современная Республика Конго – бывшее французское Среднее Конго. Неудивительно, что народы и племена оказались разделёнными, а это привело к многочисленным конфликтам и потрясениям. В Народной Республике Конго в то время у власти было правительство Марианна Мгуаби, который официально заявлял о приверженности идеалам марксизма-ленинизма. Через 4 года Марианна Мгуаби убьют.
В сентябре 1973 года встал вопрос о смене президента интерклуба. Заменить Валерия Тарбокова на этой общественной должности было предложено мне – второкурснику. Было страшно, но по настоянию тогдашнего секретаря комитета комсомола Валерия Лукова, я дал согласие. Сейчас, глядя назад, вижу: многое можно было сделать по-другому. Но главное – это люди, кого я помню, кому благодарен за сотрудничество, за понимание, за поддержку. Спасибо им за всё.
Я понятия не имел, как строить взаимоотношения при организации интернациональной работы, митингов, дней страны, национальных праздников иностранных слушателей и т. п., но за работу взялся рьяно. Первое испытание – это 11 сентября 1973 года. В этот день в далёкой, и вместе с тем, очень близкой стране Чили, в результате военного переворота Правительство Альенде было свергнуто, сам он был убит, а к власти пришла военная хунта из четырёх человек во главе с генералом Аугусто Пиночетом.
Переворот в Чили и убийство Сальвадора Альенде потрясли всех нас. С далёкой от Москвы страной Чили всех сотрудников, преподавателей и слушателей связывало очень многое. Чилийские ребята – слушатели школы были всеобщими любимцами. Известие о перевороте вызвало у всех нас такую же реакцию, как на трагедию, происшедшую с самими близкими людьми. Всеобщее настроение заставило оперативно реагировать и Интерклубу. С согласия ректората был проведен митинг, на котором было мало слов, но иногда молчание говорит гораздо больше чем слова. И с этого митинга началась большая работа по поддержке прогрессивных сил в Чили: это и субботники, сбор средств в помощь борцам за прогрессивные изменения в своих странах. Было много всего, но в памяти тот первый митинг, где в траурном молчании стоял и ректор Н.В. Трущенко, и слушатели из многих стран, и преподаватели, и где плакала тихо в уголке наша дежурная по общежитию баба Клава – горе чилийского народа стало и нашим. В моём доме висит картина молодого чилийского художника, который учился в ВКШ уже позднее, но имя я его, к сожалению, не знаю. Он находился в нашей стране нелегально. Картину он подарил на память, перед возвращением на родину.
Отдельно о взаимоотношениях с руководством ВКШ во время моего «президентства». Я был молод, неопытен, не представлял некоторые формальные, но очень важные вопросы субординации. Неоднократно, при возникновении каких то сложных вопросов, связанных с интерработой, мне легче было пойти напрямую к ректору, чем к кому то из рядовых сотрудников школы, которые могли и должны были принимать решения. Вот анекдотичный случай. В интерклубе случилась нехватка посуды. Нужно было актировать и списать пропавшие или разбитые «чашки-плошки». Удалось всё списать. Споткнулись на предмете, называемом «креманки», изготовленных из металла, предназначенных для мороженного и по цене 3 рубля 80 копеек штука (что довольно много по тем временам, когда за 1 рубль можно было пообедать в московском ресторане «средней руки»). Чтобы утвердить акт на списание пришлось пойти к ректору. Удивительно, но Николай Владимирович принял меня сразу же, и подписал акт, не произнеся ни одного слова против. Но, зато далее, минут двадцать, мы говорили о делах Интерсовета.
Доверие, требовательность, доброжелательная критика – как всё это нам помогало в работе! Значительный вклад в развитие международных связей, укрепление их международного авторитета вносили проректоры по работе с иностранцами И.И. Лунёв, К.А. Юстеньянц, возглавлявшие это направление деятельности во время моей работы на этом общественном участке. Все мы в повседневной практической работе учились у опытных международников – руководителей факультета общественных наук.
В октябре того же года был избран заместителем секретаря комитета комсомола ВКШ по интернациональной работе. Иными словами – я стал «самым ответственным» за эту работу среди советских слушателей. Но сразу же встал вопрос: а как организационно объединить иностранных слушателей? Родилась идея преобразовать Интерклуб ВКШ в Интернациональный совет ВКШ, который бы стал общественным органом всех слушателей школы и который бы формировался демократическим образом путем делегирования в члены интерсовета от всех национальных групп слушателей. Идею сразу же поддержал Н.В. Трущенко, с кем я специально по этому вопросу встречался, и такая работа была проведена. Эта работа проходила при явной или незаметной для многих поддержке ректора. В результате был избран интерсовет, который стал действительно общественным представительным органом всех слушателей с конкретными функциями и полномочиями.
Было избрано руководство: президентом был избран я как представитель советских слушателей, вице-президентом – представитель от слушателей из социалистических стран Гжегош Космовски. Структура Интерсовета следовала продуманной системе: первый курс сотрудничал со слушателями африканских стран, второй – латиноамериканских, третий – так называемых «капиталистическими», четвёртый – социалистических. Вечера дружбы перерастали в тематические дискуссии, организацию совместных поездок, по историческим местам страны, просмотры спектаклей и концертов. Постоянные контакты обогащали всех опытом диалога и страноведческими знаниями, пониманием традиций, обычаев определённой страны и континента. Такое сотрудничество помогало в адаптации молодых иностранцев к суровой советской действительности. Зарубежные слушатели были в основном из развивающихся и капиталистических стран, из других климатических условий. Привычки, обычаи, кухня, манера общения – всё совершенно другое. Вот и «возились» наши комсомольцы с окоченевшими африканцами, экипированными суконными пальто серого цвета с воротниками из искусственного меха, сапогами и солдатскими шапками.
Центром общения и рождения новых идей, конечно, оставался интерклуб, хозяйкой в котором была Рая Полулях. В команду Интерсовета 1973-1974 года входили Гжегош Космовски, Никола Барганский, Раиса Полулях, Татьяна Григорова, Алипа Каирбаева, Людмила Своякова и другие.
Постоянное присутствие рядом людей с разным цветом кожи, разноязыкая речь, яркие и непривычные краски одежды вносили особый колорит в нашу жизнь. Все годы обучения интернациональное сотрудничество между группами советских и иностранных слушателей давало нам опыт дипломатии, развивало кругозор, наполняло информационное пространство международной тематикой. Постоянное проведение страноведческих викторин и конкурсов, конференций, совместные поездки на экскурсии подружили многих слушателей на долгие годы. Высшим достижением этой дружбы стало создание интернациональных семей. И таких примеров было немало.
Многое осталось в памяти. Так, летом 1973 года в Берлине проходил Х Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Слушатели из ГДР – страны-хозяйки фестиваля, — через интерсовет, с помощью всего интерактива школы, весь год проводили большую работу по пропаганде и разъяснению целей и задач фестивального движения, рассказывали, как проходил фестиваль в их столице, проводили аналогичные фестивальным мероприятия в стенах школы. Все это было крайне интересно и, как мне казалось, полезным. Мог ли я предполагать, что через 11 лет мне самому придется участвовать в подготовке и проведении уже ХП Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве в составе Советского подготовительно комитета, быть делегатом фестиваля, и даже быть удостоенным государственной награды за подготовку этого важного международного форума.
Год работы президентом Интерсовета стал для меня неповторимым временем с особым ритмом переговоров и дискуссий, а главное, встреч с необыкновенными людьми из разных стран. На небольшой территории была создана страна молодёжи, говорящая на разных языках, поющая свои песни, имеющая собственные традиции, но молодые люди разных национальностей понимали друг друга, помогали друг другу и на всю жизнь оставались друзьями. Опыт работы, приобретённый в ВКШ, непосредственно был востребован в дни подготовки и проведения ХП Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве, а также во время многочисленных командировках в республики Советского Союза.
Один умный человек написал, что «студенческие годы стоят на втором месте по уровню счастья после детства. Как это верно! Но, начинаешь понимать это гораздо позднее. Как и роль и место нашего ректора в истории. Завершу словами: «Звезды нет, а свет от неё долго ещё виден в нашем мироздании».
